Документальная картина об украинской Революции достоинства «Зима в огне» номинирована на кинопремию «Оскар». В интервью изданию «ГОРДОН» режиссер Евгений Афинеевский рассказал, почему его фильм стал холодным душем для зрителей, о том, как тяжело было переводить американцам выступления Виталия Кличко и как молодежь в США, посмотрев картину, спрашивала: «А мы способны на то, что сделали украинцы?»
Документальный фильм «Зима в огне: Борьба Украины за свободу» (Winter on fire: Ukraine’s fight for freedom), посвященный 93 дням протеста на Майдане, номинирован на престижную американскую кинопремию «Оскар». Автор картины, голливудский режиссер Евгений Афинеевский, прилетел в Киев в ноябре 2013 года на две недели, а остался на полгода, чтобы снять и собрать воедино огромный массив видеохроники киевских событий. Работа длилась больше полутора лет, осенью 2015 года кинокартину презентовали в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Вашингтоне, Торонто, Венеции и Киеве.
По словам режиссера, он сознательно исключил из фильма политический анализ и показал протест изнутри таким, каким его видели рядовые активисты. В киноленту вошли интервью с волонтерами, медиками, журналистами, священнослужителями, а также уникальные кадры самых драматических событий на Майдане – от убийства первого активиста Сергея Нигояна до расстрела Небесной сотни на улице Институтской 20 февраля 2014 года.
43-летний Евгений Афинеевский родился в Татарской Советской Социалистической Республике, в городе Казань, куда в 1920-х годах переехала его прабабушка – уроженка Херсонской губернии Ида Самуиловна Гордон. Афинеевский окончил медицинское училище и в 1991-м, еще до распада СССР, эмигрировал в Израиль, где увлекся театральными постановками и кинорежиссурой. 15 лет назад Евгений перебрался в США, получил американское гражданство и начал работать в Голливуде.
Хорошо помню, как замерзшие и голодные титушки приперлись на Майдан на концерт «Океана Эльзы». Их обогрели, одели, накормили. На следующий день титушки опять за деньги стали врагами Майдана
– Что вы почувствовали, когда увидели свое имя в числе номинантов на «Оскар»?
– Гордость за то, что титаническая работа огромной команды – украинской, американской, европейской – была отмечена профессионалами Киноакадемии США. Это очень высокая планка профессиональных достижений в кинематографии. Выиграем мы или нет, решится на церемонии награждения «Оскар» 28 февраля 2016 года.
– Попадание в число номинантов повышает ваш статус в Голливуде?
– Намного. Из 124 документальных кинокартин отобрали всего пять номинантов. Поверьте, попасть в их число непросто, отбор очень суров. В 2015 году было много сильных фильмов, снятых в том числе и лауреатами «Оскара».
Узнать, что твоя работа не осталась незамеченной профессионалами киноакадемии, очень приятно. Значит, в своем творчестве ты поднялся на несколько ступенек вверх. Для любого креативного человека, особенно для киношника, получение наград – это движение вперед. А еще здорово знать, что твою работу оценили не только профессионалы, но и аудитория. Например, на кинофестивале в Торонто фильм «Зима в огне» получил приз зрительских симпатий.
– На официальном сайте кинопремии «Оскар» интернет-пользователи активно поддерживают именно вашу работу. Но попадаются комментарии, где вас критикуют за идеализацию и одностороннее освещение украинского протеста.
– Никого в фильме не идеализирую, знаю, что на Майдане были разные люди. Я просто дал возможность простым гражданам рассказать свою историю, объяснить, что их привело в центр Киева зимой 2013–2014 годов.
– В фильме практически нет Антимайдана, почему вас как режиссера не заинтересовал и этот протест?
– Я встречал в Киеве реально идейных людей, которые выступали резко против Майдана. Им было хорошо при власти Януковича, какой бы она ни была. Было хорошо потому, что их никто не трогал, они боялись любого движения Украины вперед. Но я хотел показать истории именно простых майдановцев, которые, несмотря на холод, жуткие избиения, пули и расстрелы, все равно 93 дня не уходили с площади. Находясь полгода в Киеве и общаясь постоянно с Америкой, я понимал: США не слышат того, что на самом деле происходит в Украине. Мне важно было рассказать истории простых людей behind the headlines (рассказать то, что стоит за новостными заголовками. – «ГОРДОН»).
Зимой 2013–2014 годов провластные масс-медиа писали: «Майдан куплен», «Евроактивистам платят». Но платили как раз Антимайдану и титушкам, я сам видел, как людей автобусами свозили, раздавали флажки, приказывали кричать лозунги. Такие «активисты» меня не интересовали.
– В картине вы несколько минут общаетесь с титушками, которые разбили свой лагерь недалеко от Верховной Рады, в Мариинском парке. Почему их лица в кадре размазаны?
– К сожалению, в США действует закон, согласно которому нельзя показывать лица людей, если предварительно не взял у них разрешение. Разумеется, никто из титушек не согласился открыто говорить на камеру.
Хорошо помню, как 14 декабря 2013 года, еще до массовых убийств, когда был большой концерт «Океана Эльзы», эти замерзшие и голодные титушки приперлись на Майдан. Их обогрели, одели, накормили. Антимайдановцы посмотрели концерт, а на следующий день опять за деньги стали врагами активистов Майдана.
Я не хотел фокусироваться на политиках. Речь Тягнибока на сцене Майдана – тупейшая. Яценюка с его «кулей в лоб» западный зритель тоже бы не понял
– Почему в фильме ни разу, даже мельком, не показан Петр Порошенко?
– А зачем его вставлять? У меня были кадры с ним, но я не хотел фокусироваться на политиках, я показывал простых людей, которые вышли на протест.
– Но ведь были политики, которые вели прямые переговоры с Януковичем от имени Майдана. Почему в фильме нет пламенных речей Олега Тягнибока и Арсения Яценюка? Тот же Арсений Петрович, после очередной встречи с Виктором Федоровичем, заявил со сцены: «Я з ганьбою жити не буду. Завтра підемо разом вперед. Якщо куля в лоб – то куля в лоб, але чесно, справедливо і сміливо».
– На этапе монтажа у меня были все кадры с выступлениями политиков на сцене Майдана. Но речь Тягнибока – тупейшая, американцы бы ее не поняли. Яценюка с его «кулей в лоб» западный зритель тоже бы не понял. Руслана, например, заявляла: «Если власть этого не сделает, я себя сожгу». У многих на сцене были дурацкие фразы. Защищать кого-либо из тогдашних оппозиционеров – Кличко, Яценюка, Тягнибока – я не хотел. Отношение Майдана к этой троице у меня озвучивает один из героев: «Вышли эти на сцену, народ их не принял». Они сами себя короновали «политическими лидерами Майдана», но народ их не принял.
– Тем не менее на протяжении фильма несколько раз появляется Виталий Кличко и складывается впечатление, что Майдан свистел и негодовал только по отношению к нему, а не ко всем политикам, выступавшим на сцене.
– Знаете, почему в фильме среди всех политиков больше всего именно Кличка? Потому что он, простите, был самым большим недоразумением на Майдане. Мне хотелось показать американскому зрителю, что такое типичный украинский политик на протесте.
– Почему «недоразумением»? В конце концов, именно Кличко был в гуще событий, а не смывался в самые острые моменты противостояний, как Яценюк и Тягнибок, которые вообще оставили впечатление пафосных пустословов.
– Я переводил речи Кличко своему американскому монтажеру, он смотрел на меня большими глазами, реально не мог поверить, что политик так странно говорит. Кличко, Яценюк, Тягнибок и другие не были лидерами протеста, фокусировать на них камеру, уделять им экранное время было бы неправильно.
Меня вообще в тот момент не интересовали украинские политики. Я пытался с ними общаться, но это был сплошной пиар и популизм. Меня интересовали рядовые граждане, которые пришли не за славой, а чтобы отстоять то, во что искренне верили.
– А актер и ведущий Евгений Нищук, который стал голосом двух революций – Оранжевой и Евромайдана? Его тоже нет в фильме, хотя именно он в самые жуткие моменты зачисток протеста стоял на сцене и буквально руководил растерявшимися и измотанными активистами.
– Я знаком с Женей, общался с ним. Он очень интересный, умный человек. Но поймите: на Майдане было сто-о-олько событий… Если вставлять их все, получился бы 10-часовой фильм. Это было как ножом по сердцу, но я отсекал на этапе монтажа все лишнее и оставлял самое важное.
Меня уже упрекали: вот, мол, мало Автомайдан показал, а где эпизоды, как «Беркут» на колени становится и так далее? Это красивые кадры, они у меня есть, но невозможно вставить все. Есть логика фильма, есть темп повествования. Мне кажется, что фильм держит эмоционально зрителя все час сорок просмотра. Я очень переживал за ритм, очень хотел, чтобы зритель не отвлекался. Я стремился передать всю уникальность украинского протеста, где народ был един как никогда. Кажется, удалось, мне все говорят: «Вау, я ни на секунду не отрывался от экрана!».
– Наверное, я буду первым зрителем, кто вам скажет, что на несколько минут эмоционально выпал из фильма, когда в кадре появилась певица Камалия, раздававшая вещи и продукты на Майдане. Возникло ощущение, что муж артистки, миллиардер Мохаммад Захур, профинансировал съемки с обязательным условием: в картине должна быть его супруга…
– Нет, Моххамед Захур ничего мне не платил и не предлагал. Я сам видел Камалию на Майдане. И пусть она приезжала на площадь с охраной, но выступила за Украину, несмотря на то, что является протеже Филиппа Киркорова в российском шоу-бизнесе. После окончания революции я спросил Камалию: «Не хочешь пару слов на камеру сказать?». Она пришла, плакала, но эта часть интервью не вошла в финальную версию фильма.
На примере Камалии мне было важно показать, что даже очень состоятельные люди поддержали протест. Я сам видел, как богатые тетеньки парковали машины рядом с Майданом и шли в палатки нарезать сэндвичи. Мне хотелось показать, что в украинской революции участвовали все социальные слои: от студентов до миллионеров. Богатые и бедные, с высшим образованием и без – все были на Майдане, все друг друга поддерживали. Это совершенно уникально.
Если я уходил с Майдана, всегда вынимал батарейку из мобильного, чтобы спецслужбы меня не отследили
– Так кто в итоге финансировал съемки вашего фильма?
– Я сам и мой друг Дэн Толмор. В 20-х числах ноября, как только начался Майдан, но еще не было разгона студентов, Дэн позвонил мне из Киева: «Женя, прилетай, здесь происходит что-то необычное, надо запечатлеть». Я прилетел на две недели, а остался на полгода. С помощью ребят из украинского некоммерческого общественного интернет-телевидения «Спільнобачення» (SPN Production) я нанял двух операторов и приступил к съемкам. Очень помогли также ребята из независимого интернет-канала UkrStream.TV.
И во время Майдана, и после активисты и волонтеры приносили мне свое видео. Никого не интересовали деньги, они знали, что я работаю в Голливуде, и хотели через меня донести всему миру, что на самом деле происходит в Киеве. Они снимали на все: профессиональные видеокамеры, мобильные телефоны, планшеты. Спасибо всем, кто поверил мне, дал свои кадры, дал возможность работать, шел плечом к плечу.
Летом 2014 года я прислал первую версию фильма в США, показал ее крупнейшим кинокомпаниям. Первой отреагировал Netflix, мы заключили контракт. В октябре 2015 года Netflix презентовал «Зиму в огне» на своем сайте в 50 странах мира сразу, историю Майдана увидели все. На данный момент фильм уже доступен в 190 странах мира. 6 января этого года Netflix открылся и для Украины, так что теперь у каждого украинца есть возможность посмотреть фильм с любого устройства, подключенного к интернету.
– В фильме есть кадр, как прямо перед камерой разрывается светошумовая граната, оператор кричит от боли и чуть ли не падает…
– Это было на Банковой 1 декабря 2013 года, когда пострадало много журналистов, фотокорреспондентов и видеоператоров. Я помню, как «беркутовцы» дали нам возможность вплотную к ним приблизиться, а после началась головорезка. Досталось больше всего именно СМИ и киношникам.
– Вы получили ранения во время Майдана?
– Остались небольшие шрамы, возникли проблемы со здоровьем, которые сейчас, спустя два года, сильно сказываются. Мы наглотались газа и дыма, у меня началась сильнейшая астма. У других ребят из нашей команды были контузии, временные потери слуха, но все живы. В тот момент никто не думал об опасностях: активисты, волонтеры, медики, журналисты – все делали свою работу. Единение и адреналин заставляли забыть о страхе. Хотя, конечно, мы боялись. Если я уходил с Майдана, всегда вынимал батарейку из своего мобильного, заворачивал ее в фольгу, чтобы спецслужбы меня не отследили. Тогда же многих, кто был на Майдане Незалежности, незаконно задерживали и бросали в тюрьмы.
– Был момент, когда физически было так страшно, что хотелось все бросить и вернуться в США?
– Очень страшно было 18–20 февраля 2014 года, когда расстреляли самое большое число активистов. Но мозги все равно по-другому работали, страх отступал на второй план. «Зима в огне» для меня своеобразный памятник мальчишкам, погибшим на Майдане, памятник народу, который вышел на протест, самоорганизовался, сплотился и отстоял свои принципы.
Самое поразительное, что именно 20 февраля, когда был массовый расстрел активистов на Институтской, в киевских роддомах появилось на свет гораздо больше детей, чем когда-либо. Когда я об этом узнал, был совершенно поражен таким совпадением!
– В фильме красной линией проходит история самого маленького активиста – 12-летнего Ромы, который все три месяца провел на Майдане. В украинских новостях тех времен он не появлялся, а у вас стал чуть ли не главным героем.
– Это Ромка Савельев, цыганенок из Киевской области. Его мама приезжала на Майдан, пыталась забрать сына домой, но он не захотел уходить с площади. Кстати, Ромка сейчас в зоне АТО в одном из добровольческих батальонов, сам уехал, стал сыном полка.
Я много экранного времени уделил Ромке, потому что он стал своеобразным Гаврошем украинской еврореволюции. Помните такого персонажа из романа Виктора Гюго «Отверженные» о французском восстании? Мне было интересно показать и такое молодое поколение: мальчишек, будто играющих в войнушку, но становящихся реальными вояками.
Знаете, какие отзывы чаще всего я слышал на Западе после показа «Зимы в огне»? «Смотреть этот фильм – это как вживую увидеть события мюзикла «Отверженные». Вот только этот мюзикл стал жуткой реальностью Украины. У Гюго были Гаврош и Козетта, а у вас – Ромка. И это тоже уникальность украинских событий. Я несколько месяцев ездил с фильмом на премьеры во многие страны. Очень много зрителей признавались, что история украинского протеста поменяла их жизнь.
Молодежь в США, посмотрев картину, спрашивала: «А мы способны на то, что сделали украинцы?»
– Как в США восприняли картину?
– Для многих американцев мой фильм о Майдане стал холодным душем.
– Почему? Ведь украинский протест регулярно упоминался почти во всех западных СМИ?
– Многие американские зрители, уже после просмотра «Зимы в огне», были поражены, что Майдан недостаточно освещался в США. Говорили: «Как же так, почему СМИ не уделили больше времени таким важным историческим событиям?». Украина была в новостях CNN, Fox News и других телеканалов, но никто так подробно и масштабно, как мы, не осветил Майдан.
Американцы, особенно пожилое поколение, в событиях в Киеве 2013–2014 годов увидели, как в свое время сражались за свободу и демократию отцы-основатели США. А молодежь, посмотрев фильм, поражалась единству протеста, спрашивала меня: «Как думаешь, мы способны на то, что сделали украинцы на Майдане?». Этот вопрос зависает в воздухе, у меня нет ответа. Революция достоинства действительно стала примером единства и смелости для многих мальчишек и девчонок в США.
– В одном из интервью вы заявили: «Я бывший русский, но не могу приехать в Россию, потому что теперь я там враг – скорее для правительства, чем для людей». Вам запрещен въезд в РФ?
– Официально нет, но я прекрасно понимаю: как только пересеку границу России, нет гарантий, что на меня не наденут наручники. Последний раз я был в Москве весной 2013-го, видел, как там сгущаются тучи. Сейчас россияне, пытающиеся самовыразиться, высказаться в защиту Украины или против Кремля, либо караются тюрьмой, либо исчезают, либо погибают. Яркий пример – крымский режиссер Олег Сенцов, осужденный в России на 20 лет. Олег пострадал за свободу слова. В отличие от него, у меня, как гражданина США, есть возможность взять в руки камеру и показать всему миру историю Майдана. Так что я не предвижу ничего хорошего, если приеду в Россию.
– Вам поступали угрозы после премьеры «Зимы в огне»?
– Писали, что я продался «укрофашистам», регулярно устраиваются провокации. Например, на одном из показов в Торонто во время минуты молчания в память о героях Небесной сотни кто-то вдруг вскочил и начал кричать: «Вы что, не видите: в Украине фашисты?! Вы пропагандируете фашизм!».
– Насколько сильна кремлевская пропаганда в США?
– Мы опять заходим в дебри политики, мне бы этого не хотелось.
– Я спрашиваю вас как рядового гражданина, отслеживающего новости по американским СМИ.
– Кремлевская пропаганда в США достаточно сильна. Я ощущаю это по семьям знакомых, в которых родители смотрят российские каналы, а дети – украинские. Мои близкие друзья постоянно доказывают, что Россия правильно поступает, а я нет, сняв такой фильм о Майдане. Я родился в Советском Союзе, воспитан на русской культуре, но по мировоззрению я не русский, а американец. Что касается пропаганды… За последние два года мы все убедились: видеокамера умеет не менее эффективно вести войну, чем оружие. Посмотрите на Россию: то, что производят там телевизионщики и киношники, может убить мозги граждан.
У меня не было большого бюджета на фильм. Я даже обращался к высокопоставленным украинским людям, но понял: они будут давить, требовать снять так, как сами хотят
– На вашей странице в Facebook много фотографий с проукраинских митингов в США. Вы с самого начала поддерживали Украину в противостоянии с Россией?
– Это были не просто проукраинские митинги, со мной вместе выходили русские, израильтяне, американцы. Это были митинги в защиту свободы, демократии, единства.
– Вы не хотите снять документальный фильм об украинско-российской войне, начавшейся в 2014 году?
– Я думал об этом, но понял: слишком долгая история, в один фильм уложить не получится. Майдан стал первой главой борьбы Украины за свободу и независимость, война – второй. Но если первая глава длилась всего 93 дня, то АТО разбита на гораздо больше событий, сосредоточенных не в одном месте, а по всей Украине: аннексия Крыма, война на Донбассе, сбитый малайзийский «боинг», Иловайский котел, донецкий аэропорт, Мариуполь… Это очень долгая история. Другие режиссеры, в том числе украинские, уже сняли или снимают фильмы по каждому из этих событий.
– Тогда что голливудский режиссер Евгений Афинеевский планирует выпустить в ближайшее время?
– Не хочу вдаваться в подробности, но сейчас я работаю над еще одной документальной картиной. В планах – сделать два художественных фильма, один из которых будет сниматься в Украине. Я потихоньку возвращаюсь в игровое кино, которым занимался до Майдана.
– В Украине будет широкий прокат «Зимы в огне»?
– Весной 2016 года фильм покажут на украинских телеканалах.
– Я несколько раз брала интервью у режиссеров и все как один жаловались на отсутствие финансирования со стороны государства или частных компаний. Вы первый, кто ни разу за время беседы не посетовал на хроническую нехватку денег.
– Когда я прилетел в Киев, у меня не было большого бюджета. Я его искал, даже обращался к высокопоставленным украинским людям. Но ни у кого не взял денег, потому что понял: они будут давить, требовать снять так, как сами хотят. Мы с Дэном Толмором сами все профинансировали, принесли готовый продукт в Голливуд и, в итоге, отбили потраченные средства.
Не надо ждать у моря погоды, надо брать камеру и снимать. Всегда. Нет денег? Снимайте на непрофессиональные устройства, но работайте. Да, очень тяжело искать независимое финансирование, но нельзя останавливаться. Я сейчас заканчиваю новый документальный фильм, мне предложили несколько источников финансирования, но я опять отказался, решил: сниму за свой счет и после продам.
– Бывший советский гражданин перебирается в США, снимает фильм об украинской революции и номинируется на «Оскар». Ваша история типична для Голливуда или счастливое исключение?
– Если бы мне, советскому мальчишке, сказали, что я буду шагать по голливудской аллее, я бы рассмеялся. Я никогда не был отличником, учился в английской спецшколе в Казани на тройки и четверки, мне даже единицу ставили за сочинение. Но я всегда очень активно стремился к тому, что больше всего любил – театр и кино. Я верю: если человек ставит цель и упорно идет к ней – рано или поздно ее достигнет. Кстати, украинская команда SPN Production и UkrStream.TV, которые помогли мне создать «Зиму в огне», не сидят на месте – ребята находят темы, создают программы, снимают в зоне АТО. Они не ждут манны небесной, а идут и делают все сами. Мне кажется, именно за такими мальчишками и девчонками будущее Украины.
