Владимир Омелян: Я, как политик и министр заявляю, что мне известно о влиянии политических сил на УЗ

Назначение в прошлом году поляка Войцеха Балчуна на должность главы госкомпании «Укрзализныця» преподносилось общественности как залог ее скорого реформирования.

Ожидалось, что обновленная «Укрзализныця» (УЗ) должна дать толчок развитию промышленности страны — заводы по воспроизводству и ремонту вагонов и локомотивов должны были получить многомиллионные заказы, а бизнес больше никогда бы не столкнулся с дефицитом вагонов, — пишет РБК.

Кроме того, западный менеджмент должен был искоренить коррупцию в работе железнодорожного монополиста. Однако вместо реформ украинцы получили затяжной конфликт между министром инфраструктуры Владимиром Омеляном и Войцехом Балчуном, который непросто перешел в публичную плоскость, но и заставил вмешаться в ситуацию премьер-министра Владимира Гройсмана.

Глава правительства заявил о переподчинении «Укрзализныци» напрямую Кабмину и публично встал на сторону польской команды. Однако Владимир Омелян не собирается сдаваться.

В интервью РБК-Украина он рассказал о том, что предпринимает для недопущения переподчинения УЗ, где ищет политической поддержки, а также о группах влияния и коррупционных схемах в «Укрзализныце» и транспортной отрасли. О конфликте с премьером

— Давно у вас конфликт с премьер-министром Владимиром Гройсманом? Или конфликта нет, а все происходящее вокруг УЗ — рабочая ситуация?

— Честно говоря, то, что было на заседании Кабмина (25 января на заседании правительства премьер подверг критике Владимира Омеляна за конфликт с главой УЗ Войцехом Балчуном, — ред.), лично для меня было большим сюрпризом. Но я понимаю логику этого сюрприза. Это было сделано намеренно, чтобы выставить меня в некрасивом свете. Выступает красивый Войцех Балчун — великий польский реформатор, выступает красивый Евгений Кравцов — глава набсовета «Укрзализныци». А потом Владимир Омелян, который должен был быть не готов к разговору. В результате Владимир Омелян должен был перейти вместо цифр на эмоции. К сожалению организаторов, так не вышло. Я был абсолютно готов к разговору, хотя, повторюсь, не знал о нем. Я передал премьер-министру цифры и документы о реальном состоянии дел в «Укрзализныце», чтобы он хоть смог узнать, что происходит в компании на самом деле, а не черпать информацию из одного источника, и то не очень благонадежного. Я не считаю, что с премьером у меня конфликт. Я считаю, что это абсолютно разные взгляды на развитие страны. Я уверен, что в Украине возможен резкий рост. Я уверен, что Украина может реформироваться полномасштабно, а не точечно. И я знаю, как это сделать. Но почему-то была избрана тактика ползучих реформ. Внедрена ProZorro (электронная система госзакупок, — ред.). Она тестировалась здесь, в Мининфраструктуры. Но это было в начале 2015 года. Кроме ProZorro, что-то еще есть? Повышение минимальной зарплаты до 3200 гривен я бы не назвал большой реформой. При этом я никогда не комментировал деятельность других министерств и не отзывался негативно о работе правительства. Я всегда подчеркивал, что в этот сложный период страна — едина, и она движется вперед. Но меня не удовлетворяют темпы этого движения. Все говорят, что нам нужны инвесторы. Но никто ничего не делает. Я уже практически полгода хожу за четырьмя большими инвесторами, которые готовы вложить в страну несколько миллиардов долларов. Это — General Electric, Bombardier, DP World, Hutchison Ports. Только мешают. Мне говорят, что мы тут сами разберемся, у нас «суперкрутая» экономика. Нет. Эти все крепкие хозяйственники довели страну «до ручки», до засилия МАФов, до вырубленных скверов, до «убитых дорог», до коллапсирующей «Укрзализныци». Это результат. Но я такого результата не хочу.

— Вы можете назвать имена людей, которые мешают вам работать с инвесторами и в целом?

— В среду на Кабмине (25 января, — ред.) уже без прессы, и после того, как закончилась онлайн-трансляция, уволили моего заместителя Дмитрия Роменского по причине сокращения должности заместителя министра-руководителя аппарата. Логика этого увольнения очень простая. Как сказал премьер-министр в частном разговоре: «Я не хочу усиления Омеляна». Что это такое? Это как? Премьер-министр заинтересован в успешно работающем министерстве инфраструктуры? Успех министра — это часть успеха премьер-министра. И я это неоднократно говорил Владимиру Гройсману. Формально, автоматически после увольнения Дмитрия Роменского с должности замминистра-руководителя аппарата у меня появилась вакансия просто замминистра. Я сразу же внес кандидатуру Дмитрия Роменского на должность замминистра, чтобы он остался работать, поскольку он сильный специалист. Однако мое предложение не было поддержано. Дмитрий Роменский был вторым в списке победителей на должность госсекретаря Министерства инфраструктуры. Но к сожалению, конкурс построили таким образом, чтобы у Владимира Омеляна был еще один сдерживающий фактор. Как мне объяснили популярно: причина в том, что «Омелян, ты — слишком умный, так вот мы тебе поставили госсекретаря, чтобы твой ум ограничить». Когда я задал премьер-министру вопрос, почему мы сразу не назначаем Дмитрия Роменского, Гройсман начал цитировать мои отдельные публичные выступления о том, что происходит в правительстве. Я ему тоже ответил, что «хотел бы цитировать вас, но пока что не получается». Я считаю, что у нас должна быть единая команда, которая идет вперед и проводит реформу всей страны. В этом заключался успех Сингапура, Грузии, Южной Кореи. Они брали на себя ответственность. Но, когда мы прикрываем отдельными успехами, сделанными фанатичными людьми, неуспехи всего остального, я считаю это непорядочным.

— Кто тогда в министерстве остался в вашей команде?

— Фактически у меня в команде остались заместители министра Юрий Лавренюк, Виктор Довгань и Надежда Казначеева. Видя это все, они, честно говоря, находятся в довольно депрессивном состоянии. Я их искренне понимаю. Это преимущественно люди из частного сектора, которые настроены на работу, а не на борьбу. Они созидатели. А им приходится постоянно доказывать, что они это все делают ради страны.

— Вы не упомянули первого замминистра инфраструктуры Евгения Кравцова. По информации источников РБК-Украина, на транспортном, когда вас назначали министром инфраструктуры, вас обязали взять в ведомство Кравцова своим первым заместителем. Это правда? Он не в вашей команде?

— По Евгению Кравцову ситуация была чуть сложнее, чем вы описываете. Если рассматривать с позитивной стороны, он многое сделал для корпоратизации «Укрзализныци». Я очень сильно надеялся, что он будет думать о будущем. Я считаю, что правда на нашей стороне. Мы делаем правильные вещи, и будущее за нами. Нельзя отвлекаться на сиюминутные интриги или какие-то договоренности, которые мешают работе. Он избрал другой путь. Это его личный выбор. Я его в команде больше не вижу.

— Если Кравцов не в вашей команде, тогда в чьей?

— Я отвечу в общем, но, я думаю, что вы поймете. Проблема Украины в том, что у нас постоянная глобальная коррупция на всех уровнях. Эти потоки не меняются. Меняются только лица, которые у власти покрывают эти потоки. Поэтому абсолютно не важно, кто сегодня, где и чем занимается, если мы не меняем кардинально свою политику. По Евгению Кравцову действительно были рекомендации настойчивого характера, которые я не сумел отклонить. Но подспудно я все-таки считал, что он сможет выстоять, что он сможет понять, что у него большое будущее в большой стране, а не руководствоваться интересами отдельных личностей.

— Говорят, что его настоятельно рекомендовал Арсен Аваков…

— Нет, это неправда. Арсен Аваков к нему не имеет вообще никакого отношения. Если он его видел, то может где-то случайно на заседании Кабмина.

— Вы планируете подавать представление на увольнение Кравцова? — В понедельник (30 января, — ред.) планирую подать представление на увольнение Евгения Кравцова.

— Думаете, Владимир Гройсман поддержит вас?

— Думаю, что нет. — Евгения Кравцова вы будете предлагать уволить только из Мининфраструктуры или и с должности председателя набсовета УЗ тоже?

— Мы посмотрим, чем закончится эпопея с переподчинением УЗ. И, если УЗ останется в Мининфраструктуры, то, поскольку он уходит с поста первого замминистра, то он уйдет и из набсовета УЗ.

— Ранее вы заявляли, что если Кабмин назначит на должность госсекретаря Андрея Галущака, то вы не будете с ним работать…

— Я тоже так думал, что для меня это был бы самый лучший вариант — спокойно уйти, а вы себе дальше делайте, что хотите. Но, когда я увидел, сколько людей ждут именно этого шага из окружения премьер-министра, я поменял свою точку зрения. То есть, до тех пор, пока я смогу оставаться на своем посту, я буду оставаться и делать то, что должен делать. — Ведутся ли в коалиции переговоры о вашей отставке?

— Я думаю, что в среде разумных людей есть понимание, что я делаю все правильно — я продвигаю развитие инфраструктуры в правильном направлении. Среди тех людей, которые бы хотели заниматься схемами, а я им этого делать не даю, безусловно, есть недовольные. Я думаю, что они будут поднимать волну по поводу моей отставки.

— Вам не кажется странным, что вас — представителя «Народного фронта» — нигде публично в этом скандале не поддерживает лидер НФ Арсений Яценюк?

— Я надеюсь, что у меня будет на этой неделе встреча с Арсением Петровичем. На самом деле, у нас с ним открытый диалог по тем вопросам и проблемам, которые есть у меня в отрасли. Я думаю, что он озвучит свою позицию тоже. Я также хочу встретиться с фракцией «Народный фронт». Открыто поговорить о том, что происходит в УЗ. О многих других вещах, поскольку не все можно сказать в интервью. Пока еще не все. Но разговор должен такой быть. Фракция должна понимать, что происходит.

— Говорят, что вы сейчас активно ищите поддержки в Администрации президента. Есть ли успехи в ваших поисках?

— Вы знаете, я постоянно в поисках разума в этой стране. И я очень надеюсь, что Петр Порошенко услышит и вмешается. Потому что он не только глава государства, но и гражданин-плательщик налогов. Он должен быть заинтересован в том, чтобы государство было эффективным. Я президенту сказал то же самое, что говорю всем остальным. Ничего эксклюзивного, никаких тайных протоколов не показывал. Посмотрим на реакцию.

— А когда вы встречались с президентом, чтобы обсудить ситуацию с «Укрзализныцей»? — Это было в конце прошлого года. Я тогда доложил о ситуации, о том, что происходит, поскольку я уже видел, что все уже на грани, что все уже вышло за мыслимые и немыслимые рамки. Поэтому пришел к нему как к руководителю государства, чтобы объективно изложить ему, что происходит.

— Что вам ответил Петр Порошенко? — Он был, конечно, удивлен. Потому что, как я понимаю, многие факты искажались, доносились ему в другом ключе. Пообещал вмешаться. Я надеюсь, что у нас будет отдельный разговор в СНБОУ в ближайшее время, где мы сможем разобрать ситуацию в УЗ и, возможно, многие другие ситуации, которые назрели.

— Встречались ли вы с президентом после прошлого скандального заседания Кабмина? Подтвердил ли он готовность обсудить проблемы с УЗ на заседании СНБО?

— У меня была краткая встреча, где я опять же проинформировал его о том, что передача УЗ правительству произошла. Президент подтвердил, что заседание СНБО будет.

— На этой неделе? — Этого никто не знает. Это уже не от меня зависит. Все, что необходимо от нас сделать, мы готовы сделать. Опять же, чтобы вы понимали. Я не хочу спекуляций, не хочу скандалов, я хочу, чтобы у общества и, в первую очередь, у руководства страны, была объективная картина того, что происходит.

— И все-таки кто из руководства страны вас поддерживает? Многие из тех, кто мог бы вас поддержать, молчат. К примеру, первый заместитель министра экономического развития и торговли Максим Нефьодов промолчал на заседании Кабмина, ведомство которого оказалось замешанным в скандале с УЗ…

— У нас было отдельное общение с господином Нефьодовым после этого. В частном разговоре он, конечно, меня поддержал, но я тоже удивился его молчанию на Кабмине. — В четверг, 26 января, вы встречались с послом США в Украине Марией Йованович. Вам удалось заручиться ее поддержкой?

— Официально, иностранные государства не имеют права вмешиваться во внутреннюю ситуацию в стране. Безусловно, я со своей стороны проинформировал ее о том, что происходит, о ключевых реформах, которые мы делаем. У нас хорошая поддержка со стороны правительства США. У нас работает множество экспертов, которые делают для нас качественную работу. Благодаря этому мы экономим и время, и ресурсы, и не отвлекаемся на эксперименты, которые могут привести к плохим результатам. Мы идем четко к правильному результату. — Смена Администрации президента в США как-то повлияла на сотрудничество Мининфраструктуры с американскими партнерами?

— Я не заметил особых перемен. У нас на рабочем уровне продолжаются хорошие контакты. Я надеюсь, что в марте я буду с официальным визитом в США. Направил уже поздравление и письмо в адрес своей коллеги — министра транспорта США Элейн Лан Чао. — А что по поводу этого правительственного конфликта говорят в Европейской комиссии?

— Поймите, все обескуражены. И я в том числе. Потому что никто логику передачи УЗ не понимает. Никто в Еврокомиссии не понимает, что вообще происходит, почему рассказывается о реформах, которых нет. Все же живые люди, послы встречаются с руководством «Укрзализныци», IFA встречается с руководством «Укрзализныци». Они тоже в шоке. Там им кивают, обещают, но ничего не делают. И они видят, что ситуация только ухудшается. Такое же ощущение и у бизнеса, который работает с УЗ.

О переподчинении УЗ — Чья это все-таки была инициатива с переподчинением «Укрзализныци» от Мининфраструктуры непосредственно Кабмину? Кто готовил проект постановления, и кто за этим стоит?

— Мы пока что не смогли идентифицировать, кто стоит за подготовкой этого документа. В МЭРТе о нем ничего не знали. От МЭРТ мы получили 26 января письмо с просьбой согласовать проект постановления о внесении изменений в устав УЗ. То есть, насколько я понимаю, они только сейчас его подготовили официально. Это же не шутки. Кто-то же этот документ должен был подготовить, завизировать и согласовать. Этого всего не было. Я так понимаю, что сейчас просто заметают следы.

— Вы не будете согласовывать изменения в устав компании? — Конечно же, нет. Мы сразу же, в тот же день отправили письмо о том, что мы против, и попросили провести служебное расследование о том, кто же все-таки готовил документ, который голосовался в позапрошлую среду на Кабмине (18 января, — ред.). В общем, пока документа нет, и что проголосовали тогда на заседании правительства, никто не знает.

— У вас есть свои предположения, кто же подготовил проект такого решения? В УЗ? У Владимира Гройсмана? А, может, его готовили в комитете Рады по вопросам транспорта, который возглавляет Ярослав Дубневич?

— У меня есть предположения. И даже не предположения, а четкая версия. — Госсекретарь Мининфраструктуры Андрей Галущак? — Это вы сказали. — Вы общаетесь с ним?  Чем он занимается?

— Редко, по рабочим вопросам. К тому же он очень занятой человек. Ему постоянно дает прямые поручения госсекретарь Кабмина (Владимир Бондаренко, — ред.). Для меня это довольно странно.  Если мы строим отдельную систему в системе Кабмина, то мы еще больше его разбалансируем. На работе я его практически не вижу. Чем он занимается, я не могу понять. Первые поручения, которыми он занимался, были поиски моих писем в СНБО и президенту о состоянии дел в УЗ. Зачем ему это было надо? Кто просил? Я не знаю.

— Вы передали в НАБУ документы, свидетельствующие о фактах коррупции в «Укрзализныце», которые вы предоставили премьеру на заседании Кабмина в прошлую среду? Гройсман, кстати, упрекнул вас в том, что вы их не обнародуете для общественности…

— Мы эти документы передавали в НАБУ постоянно, в течение года. Чтобы ничего из того, что было передано нами ранее, вдруг не потерялось, мы на этой неделе еще раз внесем полный пакет в НАБУ. Я давно уже перешел с уровня улиц и думал, что мы занимаемся политикой, а не базаром. Владимира Гройсмана я неоднократно информировал о том, что происходит в УЗ. Более того, я уверен, что он лучше меня знает, что происходит в компании. Возможно, не по экономическим показателям, но по всем остальным так точно. Проблема очень простая. Владимир Омелян начал задавать очень неудобные вопросы. Сначала тихо в узком кругу лиц, которые ответственны за принятие решений, а потом перешел в публичную плоскость. Поэтому и решили передать УЗ Кабмину, де-юре — Минэкономики. — Каких полномочий лишается Мининфраструктуры в случае передачи УЗ от министерства непосредственно Кабмину?

— По сути, полномочий никаких особых не было. Как только начался конфликт между мной и Войцехом Балчуном, когда я начал спрашивать, почему не двигаются реформы, почему не работают компетентные кадры в госкомпании, почему не запущены рабочие группы по корпоратизации, по реструктуризации задолженности, по операционному управлению компании, в частных беседах он начал заявлять, что я на него давлю и спекулировать этим. Чтобы этот фактор ликвидировать, я все свои полномочия передал в набсовет, и принципиально нигде с ним индивидуально не встречался, чтобы не было кривотолков. Мы общались с ним или во время еженедельных совещаний, или на заседании набсовета «Укрзализныци». Но после трех заседаний набсовета, Владимир Гройсман забрал у Мининфраструктуры право утверждать положение о набсовете, чем фактически парализовал всю его работу. Я прекрасно понимал, что, даже если завтра внесу предложение об увольнении Войцеха Балчуна и всей веселой компании из правления, то это предложение будет заблокировано. Я прекрасно понимаю, что все мои предложения об улучшении работы УЗ никому не нужны.

— Вы все еще имеете право подать прошение на увольнение главы УЗ?

— Пока еще имею. Как раз в этом было определенное неудобство. Мы разговаривали с Войцехом Балчуном еще в начале его работы в УЗ относительно состава правления компании. Я ему сказал, что если по истечении месяца работы кто-то не будет удовлетворять его как профессионал, то пускай он мне об этом скажет, и я в ту же секунду внесу представление в Кабмин на увольнение. До сих пор не было ни одной заявки. Значит, он считает их всех профессионалами, значит, они создают дополнительную стоимость для компании.

— На заседании Кабмина вы упомянули двух человек — председателя транспортного комитета парламента Ярослава Дубневича и члена правления УЗ Сергея Михальчука. Последнего связывают  с Ярославом Дубневичем, бизнес которого специализируется на поставках различного оборудования на УЗ. Увольнение Михальчука Войцех Балчун не инициировал? — Когда рассматривалась финальная композиция правления УЗ на Кабмине, у нас были очень жаркие дебаты с премьер-министром. Я в присутствии всех под стенограмму заявил, что это крайне неправильно назначать Сергея Михальчука. Поскольку, по моему личному мнению и мнению многих людей, он четко аффилирован с большим бизнесом, который причастен к закупкам. Это четкий конфликт интересов. Поэтому такое назначение — крайне губительно для компании. Тем не менее оно произошло.

— Тем не менее пока у вас есть такие полномочия, вы намерены предложить Кабмину уволить Балчуна? — Я, конечно, могу, но это будет такой глупый шаг. Они же хотят, чтобы я конфликт перевел с профессионального на эмоциональный уровень. Но я этого не хочу делать. Я считаю, что любые назначения или увольнения в УЗ должны произойти после обсуждения президентом, премьер-министром, экспертами отрасли, правлением УЗ, министром инфраструктуры, а также правоохранительными органами. Последние говорят, что у них на всех есть пачки документов. Но ни одной посадки больших топов не видно. Если они боятся довести это дело до суда, то хотя бы интересно послушать их мнение на закрытом совещании СНБО о том, существует ли коррупция в УЗ или нет, так есть у нас политические патроны в УЗ или нет? — Вернемся к вашим полномочиям. По сути, что вы потеряли сейчас?

— Потерял полномочия выносить на Кабмин системные вопросы — это решения по кадрам, финансовый план, тарифы на перевозки.

— Но ведь тарифы устанавливаются приказом Мининфраструктуры, а не решением Кабмина…

— Сейчас приказ о введении новых тарифов сначала согласовывается заинтересованными ведомствами, потом юстируется в Минюсте, и только потом они вступают в силу. Как это будет урегулировано после переподчинения УЗ непонятно. То есть, в теории, теперь этот путь будет проходить МЭРТ, но я не знаю, как они его будут проходить.

— А кто теперь получит полномочия подписывать контракт с руководителем УЗ?

— Тоже МЭРТ. — Что с проектом финплана «Укрзализныци» на 2017 год?

Он до сих пор так и не был принят. — Поляки вносили его на согласование в Мининфраструктуры несколько раз. Первый вариант, который поступил в октябре-ноябре, предполагал получение в 2017 году убытка в размере 3 млрд гривен. Сами предложили. После долгих переговоров, после того как мы привели их в сознание, порезали их затраты, мы вышли на прибыль в несколько миллионов. Но это же неправильно. Мы режем их затраты, в компании долги, но в то же время супер-менеджеры из УЗ нанимают других супер-менеджеров за 3,5 млн евро для того, чтобы они написали им стратегию развития УЗ, план действия и реформирования. Стоит вопрос: «За что мы платим деньги семи членам правления?». Если они, в свою очередь, нанимают других экспертов за такие же деньги для того, чтобы они сделали работу за правление.

— А кто и кого нанял за 3,5 миллиона евро? — Правление приняло решение нанять внешних экспертов за 3,5 млн евро для написания стратегии развития УЗ, плана действия и реформирования.

— Когда это произошло?

— Это произошло буквально месяц-два назад. Но общественность об этом, конечно, не знает. Я пока что не знаю, проводился ли тендер по выбору экспертов, но правление уже приняло такое решение. То есть, по идее, тендер еще предстоит провести.

— Андрей Галущак говорил, что теперь любое ведомство сможет инициировать кадровые вопросы по УЗ. Это так?

— Это они так красиво хотят объяснить переподчинение. Это будет четкая функция МЭРТа. Безотказный Степан Кубив будет работать и заниматься железной дорогой. Какими ресурсами? Я не понимаю. И я ему искренне соболезную, если это произойдет, потому что ему за это отвечать своей головой. — Вы ему об этом говорили?

— У меня был долгий разговор. И до этого, когда был прекрасный случай «анбандлинга» НАК «Нафтогаз Украины» (анбандлинг — разделение компании по видам деятельности. Речь идет о попытках МЭРТ в сентябре 2016 года переподчинить себе напрямую одну из «дочек» «Нафтогаз Украины» — «Укртрансгаз», — ред.). Разговаривали и когда он (Степан Кубив, — ред.) таким же образом «промурлыкал» и внес изменения в постановление Кабмина, которое регулировало вопрос утверждения Мининфраструктуры положения о набсовете УЗ и ревизионной комиссии. Но я не могу в свои 39 лет переучивать людей, которые уже намного умнее и старше меня. Зачем?

— И какие аргументы приводил вам Степан Кубив? Он объяснил, почему он это делает? — Я так понимаю, что он не может отказать премьер-министру. Мне так кажется. Теперь в моей компетенции остаются общие вопросы в сфере регулирования железнодорожного транспорта. О чем мне радостно сообщил премьер-министр. На самом деле, это правильный путь. Мы были идеологами этого пути. Но происходит подмена понятий. Этот путь они используют для того, чтобы поглубже внедрить коррупцию на УЗ. Мы в Кабмине исходили из того, чтобы не было конфликтов интересов, то есть, избежать принципа «чем управляю, то и контролирую». Мы говорили, что все небольшие компании необходимо приватизировать, а такие крупные, как УЗ надо корпоратизировать и передать под МЭРТ. Таким образом, должен быть создан крупный холдинг госкомпаний. Может, не самая удобная идея, но она оказалась правильной. Министерство же должно было выступать в роли регулятора. Но для этой модели в железнодорожной сфере нужен важный элемент — новый закон «О железнодорожном транспорте», принятие которого блокирует Ярослав Дубневич. Этот закон должен создать рынок частной тяги, частных поездов, частных операторов железнодорожного пути. То есть, была бы ситуация, когда в собственности государства были только шпалы и рельсы, а также электросети. Все остальное бы перешло в плоскость рыночных отношений. Для этого необходим регулятор, который бы устанавливал равные и справедливые тарифы для всех, а также контролировал бы, чтобы не было монополий. Вот эта модель работает. И к этой модели мы шли. Если бы закон приняли в 2016 году, а процесс реформирования не был сорван Войцехом Балчуном, то, я думаю, на конец 2016 годы мы бы уже имели зачаток вертикальной компании в УЗ, а в 2017 году мы бы все это доработали. После чего можно было бы все передавать МЭРТ. На самом деле, в таком случае я бы лишился головной боли.

— Может, тогда стоит подписать постановление о переподчинении УЗ?

— В таком случае можно подписать документ о том, чтобы избавиться от страны.   О группах влияния — Участники транспортного рынка называют несколько групп влияния на УЗ. Наиболее сильной они называют группу вышеуказанного Ярослава Дубневича, который работает в связке с Сергеем Михальчуком. Насколько эта группа самая влиятельная, и в чем ее интересы? — Если вы хотите, чтобы я был Мининфраструктуры-НАБУ или -СБУ, то я не смогу этого сделать. Я, как политик и министр заявляю, что мне известно о влиянии политических сил на УЗ, в том числе в лице Ярослава Дубневича. Правда это или неправда должны выяснить правоохранительные органы, которым мы передали те факты, которые у нас есть, и еще раз обязательно передадим полностью. Они финансируются за счет наших налогов, они получают зарплату за то, чтобы они упреждали и боролись с коррупцией.

— Если правоохранительные органы не помогают, то, может, надо выйти в публичную плоскость?

— И что дальше? Дальше идем в суд, но народу будет со мной уже меньше. После оглашения приговора со мной вообще никого не будет, а он будет говорить, что он — честный бизнесмен.

— Правда ли, что компании Ярослава Дубневича — монополисты по поставкам скреплений для железнодорожного полотна, и только некоторая часть их продукции для железной дороги прошла сертификацию на УЗ?

— Я думаю, что это близко к истине. Но опять же, это должны установить правоохранительные органы. Коррупция в УЗ пронизывает всю управленческую вертикаль, что дает возможность заложить коррупционные риски на этапе формирования самой заявки (технические требования, количество, бюджет). Есть структуры в УЗ, которые дают разрешение на применение той или иной продукции для нужд железной дороги. Но почему-то они одну продукцию сертифицируют очень быстро, а у остальных этот путь измеряется годами. Но при этом все это объясняется с честными прозрачными глазами: «Там не было какой-то справки, а там, нам кажется, что некачественная ковка. Это же безопасность УЗ! Мы не можем просто взять новый продукт. А у нас есть проверенный продукт, к которому либеральное отношение». Потом на ProZorro проводится тендер, на который допускается только допущеная к эксплуатации и согласованная УЗ продукция. И в результате ProZorro уже не ProZorro. Все. И это не единичный случай. Дизтопливо же тоже закупается на ProZorro. Выиграла компания, которая предложила цены на дизтопливо ниже рынка. Все аплодируют. Потом компания предоставляет из «Держзовнишинформа» (госпредприятие, которое занимается мониторингом цен, — ред.) справку о том, что уровень цен составляет столько-то, что на столько-то  % выше, чем было на момент аукциона. Поэтому поставщик останавливает отгрузку (а потребность дороги около 900 т) и просит поднять закупочную цену на 10%. В УЗ ждут, пока остаток топлива не станет критичным (1-2 дня) и под поводом того, что существует риск остановки железной дороги, соглашаются с поставщиком.  А должны бы были выставить штрафные санкции. Но это возможно при наличии страхового запаса, о котором мы говорим уже полгода, и в результате соглашаются. Потом компания вновь подает справочку о том, что на рынке серьезно поднялась цена на дизтопливо, поэтому надо еще на 10% поднять цены для УЗ. Мы смотрим на рынок — цена поднялась максимум на пару процентов. Но УЗ рассматривает обращение и соглашается поднять цену, прикрываясь Законом про публичные закупки. Хотя закон четко говорит, что цена договора должна меняться пропорционально рыночной цене. Так было в марте прошлого года. И НАБУ ведет следствие по этому эпизоду. Так  произошло на прошлой неделе. И автоматически УЗ отказывается от самой низкой цены на рынке. Мы оцениваем потери на уровне 50-60 млн грн. Мы это тоже передали в НАБУ. Но я же не могу бегать по УЗ с топором и разбивать или заколачивать двери, говорить им, чтобы они этого не делали и заявлять: «Кам вам не стыдно?!». А какие  у меня еще методы влияния? Войцех Балчун на заседании Кабмина сказал, что коррупция составила в прошлом году 1 млрд гривен в УЗ. Я считаю, что коррупция в УЗ составляет не миллиард, а миллиарды гривен.

— В НАБУ что вам говорят? — В НАБУ работают. Они меня тоже поддерживают. Прислали смс о том, что я молодец. Но это тоже важно на самом деле.

— По информации РБК-Украина, одной из схем на УЗ является перепродажа дизтоплива на неподконтрольной Украине территории в зоне АТО. Якобы на нашей территории его заливают в тепловозы, а там за деньги сливают. Вы знаете о таких фактах?

— Послушайте, по зоне АТО отдельная история. Там есть какие-то интересные офицеры безопасности, которые регулируют какие-то непонятные «черные» потоки. Рассказывают на рынке, что стоимость одного вагона может доходить до 100 долларов в сутки. Что это? Как это?

— Сто долларов за что?

— Есть официальная цена за пользование вагонами, а есть еще 100 долларов сверху за поставку вагона. Это для того чтобы вывозить с неподконтрольной Украине территории уголь, чтобы с ним все было хорошо. Правда ли это? Неправда? Я не знаю.

— Бизнес жалуется, что неофициальная плата установлена и для перевозки грузов не только по зоне АТО. Если неофициальная плата за поставку вагона для перевозки груза полтора-два года назад составляла 200 гривен, то в октябре она доходила до 1 тыс. гривен. Это правда?

— Да. Войцеху Балчуну я говорил об этом неоднократно, подсказывал, как это можно искоренить, что нужно сделать. Нужно жестко реагировать. При первом же подозрении немедленно увольнять. После пятой-седьмой волны увольнений люди поймут, что больше так нельзя делать. Кроме того, нужно повысить оборачиваемость вагонов, жестко контролировать «порожняк», где он находится. Эти все моменты во внимание не принимаются. Недавно у нас был скандал с компанией «Арселор Миттал Кривой Рог», которая публично рассказала о том, сколько стоит вагон, как это все происходит, какие посредники приходят, с фамилиями с УЗ, кому это все идет. Это все торжественно было передано Войцеху Балчуну и — торжественное молчание после этого, как всегда. Из этого я делаю только один вывод — он об этом точно знает. Я понимаю, что почти любой честный человек, когда увидит, что через него идут миллиардные потоки, или сойдет с ума, или начнет брать взятки. Я говорил УЗ, что процесс распределения вагонов необходимо автоматизировать с помощью IT, человеческий фактор должен быть исключен. Но, к сожалению, у господина Балчуна есть среди компаний любимчик — компания «УнИТ», собственником которой является господин Дмитренко (Вадим Дмитренко, — ред.). Компания «УнИТ» брала комиссию от продажи каждого электронного билета на поезда УЗ, поскольку помогала УЗ разрабатывать проект «Электронный билет». Сейчас они хотят построить такую же «получастную компашку» по управлению всеми IT-процессами в УЗ. Но разработать подобный софт очень дешево. Тем более для УЗ это копейки. Поскольку у них для этого нет большого опыта и инструментария, недавно начатый процесс автоматизации распределения вагонов застопорился. Министерство четко придерживается такого принципа: все должно быть прозрачно и понятно для потребителей. Предоставление услуг и сервисов нужно максимально автоматизировать. Весь мир перешел на IT-услуги. Это удобно и значительно дешевле и для государства, и для потребителей. Но это должна быть реформа, а не очередная схема под вывеской реформы.

— Про билеты. Еще одной схемой является их подпольная продажа. Их очень часто не бывает в кассе, но можно купить у перекупщиков. Стоимость такой «услуги» плюс-минус 50%. Как бороться с этой схемой?

— Да, такая схема есть. Для министра, конечно же, всегда находят билет, за который я обязательно плачу. Но я знаю о таких фактах. Об этом тоже говорил. Но опять же, ответ должен быть универсальный. В XXI веке компания не может использовать бизнес-алгоритмы XIX века — работать на бумаге, иметь тысячи бухгалтеров. В УЗ бухгалтерия по-прежнему ведется на бумаге. Увидеть бухгалтерскую отчетность онлайн нельзя. Там — хаос.

— Тарифы на пассажирские и грузовые перевозки будут увеличены с 1 февраля? Как минимум ожидалось, что грузовые перевозки подорожают с начала следующего месяца. — У меня нет ответа на этот вопрос. Этого точно не будет ни с 1 февраля, ни с 1 марта. Потому что мы не успеем физически завершить процедуры согласования. А если будет передача УЗ, то вообще непонятно, когда произойдет повышение. Опять же, я говорю всегда одно и то же. Да, повышать надо. Но только в том случае, если мы понимаем, что компания функционирует, и это повышение идет на пользу. Мы видим, что 15-процентное повышение в 2016 году «просто съели», не инвестировали, не капитализировали полученные средства, а просто съели. Так можно повысить хоть на 200%. Но оно тоже уйдет в трубу.

— Вернемся к группам влияния. Станислав Лесников, который дружественен с Михаилом Бейлиным, которого, в свою очередь, связывают с Борисом Ложкиным, какую роль играет на рынке? Источники говорят, что Лесников-Бейлин за определенный процент могут поспособствовать получению скидок для транзита российских товаров. Это соответствует действительности?

— Я с ним знаком. Это произошло во время моего назначения на должность министра. Это было длительное общение. Коррупционные схемы мы не обсуждали. Я сказал, что коррупция мне неинтересна, а мне интересно делать реформы. Поэтому этот разговор был начат, но никогда не продолжен. Да, у него было и до сих пор сохраняется влияние на УЗ. Да, я об этом знаю. Более того, об этом знает СБУ. Да, в прошлом году в его компании были обыски. Где результат, я не знаю. — Что это за компания-посредник?

— Честно, я не знаю. Мы встречались с большими компаниями, которые готовы обеспечивать транзит через территорию Украины. Мы четко сказали, что никаких прослоек не должно быть. Это было сказано мной прямо им в глаза. Кроме того, об этом же сказал Войцех Балчун, чтобы они работали напрямую с УЗ. Но к сожалению, с того времени так ничего и не произошло. Может, не понравилась прозрачность.

— Это вы говорите о российских компаниях?

— Не только. Мы встречались и с французскими, и с польскими. Они мне постоянно жалуются, что их на входе в УЗ постоянно встречают какие-то компании-посредники, хватают за руки, каждый называет свою цену за транзит по территории Украины. Они просили нас определиться и сделать одно окно, назначить одного ответственного человека в УЗ, чтобы была четкая и прозрачная схема того, кто и как отвечает за транзит. Об этом я говорил еще в сентябре прошлого года, когда должен был быть  создан во главе с господином Кубивым Транзитный совет. Он должен был скоординировать работу всех ведомств, чтобы запустить электронную услугу. Любой грузоотправитель мог зайти на соответствующий сайт, вбить данные о том, какой груз, и куда ему необходимо перевезти, и он бы получил автоматически ответ о цене. Если грузоотправителя все устраивает, он должен был связаться с экспедитором, передать ему груз и забыть об этом. Но, к сожалению, это никому не надо. Бегает сумасшедший Омелян по Кабмину и говорит: «А давайте мы что-то сделаем!». А мне: «Мальчик, не мешай». — То есть, связка Лесников-Бейлин все еще работает?

— Я думаю, что такой связки уже нет. Я не готов комментировать, была ли она раньше. — Остался только Ярослав Дубневич?

— Знаете, хватает и кроме него. Я бы не сказал, что Дубневич — это единственное зло УЗ. — Говорят, что среди этих групп влияния также замечен народный депутат от БПП Руслан Сольвар, у которого есть свои интересы в перевозках на УЗ…

— Как ни странно, у меня хорошие отношения с господином Сольваром. Может быть, из-за того, что мы практически не встречаемся. У него было, так сказать, несколько «нестандартных» бизнес-решений по линии УЗ, которые мы с ним обсудили. Я ему сказал, что так больше нельзя работать. Он мне сказал «Спасибо», а также, что он меня поддерживает. И больше ко мне не приходил.

О кадрах — Что случилось с уже бывшим членом правления «Укрзализныци» Штефаном Хофсаессе, который ранее работал в компании Siemens. Его правда «попросили» уехать из Украины после того, как он начал выявлять коррупционные схемы в УЗ?

— Скажем так, он не оправдал надежд. При предыдущем министре Андрее Пивоварском он занимался различными направлениями в УЗ — то грузовыми перевозками, то логистикой. Я попросил его заняться транзитом, но так ничего и не было сделано.

— Почему ничего не слышно о деятельности еще одного поляка — Славомира Новака, которого в прошлом году назначили на должность и.о. председателя «Укравтодора»? Что вы можете сказать о его работе?

— Он тихо сидит и работает. Но у нас опять-таки есть проблема с кадровым наполнением «Укравтодора». Первый заместитель не назначен, хотя мы внесли кандидатуру на Кабмин, второй заместитель Владимир Сущенко не уволен, хотя мы неоднократно настаивали на том, что он должен быть уволен. Мы только согласовали новую структуру «Укравтодора». Сейчас будем наполнять ее качественно теми людьми, которых сможем найти. У нас большая проблема с кадровым составом «Укравтодора», потому что мы не можем там платить такие зарплаты, как в УЗ. Как мы сможем решить эти проблемы, я пока не знаю. Но я четко вижу, что там кучу финансистов и юристов надо менять на дорожников, которые понимают специфику отрасли — как укладывается асфальт, а не о том, как заключение Верховного Суда Украины влияет на что-то там.

— То есть, работой Новака вы пока что удовлетворены?

— Да, Славомир Новак — это абсолютно другой поляк. Это опытный политик, опытный руководитель, у которого большая политическая школа за плечами. То есть, он понимает, что нужно работать.

— Он член вашей команды?

— Да. — А недавно назначенный на должность и.о. председателя госпредприятия «Администрация морских портов Украины» Райвис Вецкаганс? — Да, тоже.

— А насколько на работу портовой отрасли оказывает влияние народный депутат от «Народного фронта» Сергей Фаермарк? — Я очень надеюсь, что это в прошлом. Я не хочу уделять ему много внимания. Он попил мне много крови в прошлом году. Но я человек, который прощает всех.

— В прошлом году конкурс по выбору руководителя аэропорта «Борисполь» выиграл Павел Рябикин. Когда можно ожидать его назначение Кабмином? — Ждем. И, честно говоря, очень неприятна эта задержка. Потому что это ожидание нам практически срывает переговоры с большим европейским лоукостером. Они ждут нового руководителя, чтобы с ним четко зафиксировать финансовые условия.

— Ранее РБК-Украина писало, что крупнейший европейский лоукостер Ryanair может начать летать из аэропорта «Киев» (Жуляны). Правильно ли я понимаю, что лоукостер может начать летать из «Борисполя»?

—  Давайте дождемся захода компании на рынок, до этого момента я бы не хотел ее называть. Я бы хотел, чтобы лоукостер работал и в Борисполе. Все возможности у аэропорта для этого есть – целый терминал, который сейчас простаивает.