Банковую обвинили в фальсификации текста закона о реформе судебной системы в части поправок по срокам следствия и ряде других моментов, — пишет Страна.
По этому поводу уже развернулся большой скандал.
Однако, как оказалось, в истории украинского парламентаризма это далеко не первый случай, когда тексты документов, которые принимались в зале, отличаются от текстов уже опубликованных законов.
Кто и как фальсифицирует документ, разбиралась «Страна».
Операция «Фальсификация»
«У кого из моих коллег не спросите, часто мы даже не знаем последнюю редакцию уже принятых нами законов», — признается в разговоре со «Страной» внефракционный депутат Виктор Чумак.
Бытует расхожее мнение, что сразу после того, как закон принят более чем 226 голосами, он попадает на подпись спикеру. Но на практике это происходит не так. Сначала в документ вносят редакторские правки в Главном юридическом управлении аппарата Верховной Рады, потом проходит согласование в профильном парламентском комитете у его главы. Затем текст ложится на стол спикеру. А от него уже уходит на подпись к президенту.
На каждом из этих этапов и могут произойти метаморфозы с уже принятым текстом.
Старожилы парламента помнят скандалы, которые возникали вокруг проголосованных законов и раньше. Например, в 2009 году возник огромный скандал, когда тогда еще народный депутат Елена Лукаш в проект Закона «Об амнистии» внесла правку на счет запрета на досрочное освобождение из мест лишения свободы тех, кто виновен в ДТП со смертельным исходом. Парламент принял эту поправку, а потом «внезапно» оказалось, что в утвержденном законе ее нет.
Вспоминая об этой истории спустя 8 лет Лукаш говорит «Стране», что практика подделки текстов законов, постановлений, распоряжений прочно и давно укоренилась на Печерских холмах.
«Незаметные и неизвестные люди в серых пиджаках под видом редакционной, технико-юридической или даже орфографической/редакторской правки, превращают штаны в элегантные шорты. Работают эти люди в секретариатах или аппаратах высших органов власти. Работают не бесплатно. Не Фунтами. Корейками, скорее. Очень выгодный бизнес специально обученных людей. Найти крайнего сложно. Документы пестрят визами. Глаза опущены в пол. А главное, документ уже прошёл официальное обнародование и … назад пути нет. Мои проголосованные поправки не раз исчезали из законов, после их «доработки». Я обращалась в ГПУ, к руководству парламента, и даже к прессе. Бесполезно. Мне казалось, что существует какой-то нелепый, железобетонный сговор между серопиджачниками всех ведомств, подделывающих акты и покрывающих такие подделки», — говорит Елена Лукаш «Стране».
Когда Лукаш стала министром Кабинета Министров, она столкнулась с тем, что и правительственные акты могут быть изменены уже после их подписания.
«Когда я была назначена министром Кабинета Министров, то в ужасе обнаружила, что первый завизированный мной на выпуск в свет акт, был подделан. Сущностно подделан. Речь шла о государственном долге. В этот же день своим приказом я ввела специальную форму прохождения акта в Секретариате КМУ и таблицу внесённых в акт как экспертных так и редакторских изменений. С подписями, датой, и даже временем. Вопрос был решён. Серые пиджаки попрятались».
Как оказалось — на некоторое время.
Теперь история с подделкой уже принятого документа обрела новый смысл — когда президент Петр Порошенко подписал перечень законопроектов, предусматривающих реформу судоустройства, принятых еще полтора месяца назад, «внезапно» оказалось, что обнародованный текст подписанных документов не соответствует проголосованному в зале парламента 3 октября.
То есть, был подвергнут масштабной фальсификации, и фактически — переписан в угоду Банковой.
По крайней мере, в той его части, которая касается УПК.
Парламентарии были убеждены, что 3 октября проголосовали за сокращение сроков досудебного расследования с момента регистрации дела в ЕРДР до объявления о подозрении конкретному лицу в два раза. До двух (при уголовном проступке), трех (в производствах средней тяжести) и шести (по тяжким и особо тяжким преступлениям) месяцев соответственно. Речь идет о знаменитой поправке радикала Андрея Лозового.
После публикации текста проекта оказалось, что данной поправкой сроки досудебного расследования по фактовым делам не уменьшили, а наоборот — продлили. Например, по тяжким преступлениям вместо заявленного в парламенте периода следствия в полгода, следствию разрешили расследовать их 18 месяцев…
А вот правка Елены Сотник и ее коллеги Оксаны Сыроид, которая отменяет временное ограничение в два года на расследование Генпрокуратурой коррупционных дел бывших должностных лиц, начатых к созданию НАБУ (депутаты предложили, что Генпрокуратура должна закончить все ранее начатые ею дела против коррупционеров времен Виктора Януковича, а не передавать их в НАБУ) в итоге вернулась в текст.
Сама депутат считает, что это — результат того, что ситуация была предана публичной огласке.
«Думаю, из-за публичности, которую обеспечили СМИ и антикоррупционные общественные организации, Администрация президента все же не рискнула фальсифицировать документ. Мы будем проверять весь текст закона, ведь если такая ситуация сложилась с одной поправкой, то могут быть и другие несоответствия», — говорит Елена Сотник.
Куда исчезают поправки
Опрошенные «Страной» депутаты отмечают, что фальсификации законов возможны на нескольких этапах. Например, когда еще в законопроект вносятся поправки председателя ВР или народных депутатов, якобы внесенные с голоса перед итоговым голосованием. В дальнейшем сотрудники аппарата с ведома спикера или главы профильного комитета в ходе редактирования текста закона вносят изменения, которые не голосовались в зале. Возможны изменения и сотрудниками секретариата профильного комитета, которые также сделаны с ведома руководства комитета и парламента. Такие правки сам спикер называет «технико-юридическими».
В стенограммах ВР очень часто можно увидеть, что закон голосуется с технико-юридическими поправками. Однако, в итоге зачастую меняется весь смысл документа. Парламентарии говорят, что это возможно лишь только в сговоре всех сил, через которые проходит утверждение документа — главы профильного комитета, спикера и Администрации президента.
«Судебная реформа — это далеко не первый прецедент. Просто в парламенте предыдущих созывов в медиа это выносилось чаще. Было бы наивно считать, что исчезновение правок или появление других правок результат какого-то технического сбоя, хотя, конечно, нельзя и это исключить. Но все же более вероятно то, что тут говорится о сознательной фальсификации документа. В идеале должна была бы идти речь об уголовной ответственности за подлог документа, но довести чей-либо сговор с целью фальсификации закона практически невозможно», — говорит «Стране» Глава Комитета избирателей Украины Алексей Кошель.
По его мнению, расследований таких подлогов не происходит, поскольку чаще всего они касаются нерезонансных законов.
Однако, зачастую эти законы могут существенно влиять на положение дел в стране.
А вот еще один пример.
В октябре 2013 года депутат Игорь Бриченко (тогда член «Батькивщины», сейчас — фракции «Народный фронт») дважды вносил предложения с поправками к Налоговому кодексу, которые могли бы помешать лидеру «УДАРа» Виталию Кличко баллотироваться в президенты.
Они предусматривали, что лица с видом на жительство в другой стране не могут быть резидентами Украины.
Голосование за Налоговый кодекс с этими правками состоялось именно в тот день, когда сам Кличко заявил о своих президентских амбициях. Сам Игорь Бриченко отказался признавать авторство скандальной нормы, заявив, что такие поправки он не вносил. Тогда ГПУ начала расследование по факту фальсификации закона и во время судебно-почерковедческой экспертизы было установлено, что подпись под письмом с «поправками Кличко» все-таки была сделана народным депутатом Бриченко.
Позднее прокуратура закрыла уголовное производство из-за отсутствия факта правонарушения. А возможность для Кличко баллотироваться в президенты была официально отрезана.
Налоговый кодекс и в прошлом году оказался в центре скандала, накануне принятия проекта бюджета-2017 депутаты внесли изменения в налоговое законодательство в части администрирования налогов и полномочий Государственной фискальной службы.
Во время обсуждения законопроекта в первом чтении речь шла о ликвидации налоговой милиции и создании финансовой полиции, которая будет находится в подчинении Минфина. Однако во время рассмотрения законопроекта во втором чтении возник скандал, так как некоторые депутаты заявили, что он был сфальсифицирован.
Якобы депутаты голосовали в первом чтении за законопроект в редакции правительства, но поправки вносились к законопроекту в редакции профильного комитета. В итоге де-юре, налоговая милиция с 1 января 2017 года оказалась «вне закона». Де-факто же она так и не была ликвидирована.
«Юридический фашизм»
«Когда принимаются законопроекты, мы часто слышим от спикера Парубия, что закон будет принят с технико-юридическими правками. Но эти технико-юридические правки зачастую меняют саму суть закона. В принципе это даже похоже на подделку документов. Законы, которые принимаются в Верховной Раде, направлены на суть общественных отношений, они регулируют эти взаимоотношения во всех сферах. И такая пост-редактура может привести к катастрофическим последствиям. Закон, в который вносятся правки, за которые никто не голосовал, теряет доверие людей. А нам по нему еще жить и жить», — считает народный депутат Виктор Чумак.
По его словам, действительно, в ходе голосования может возникать неоднозначная трактовка некоторых положений закона. Но те, кто вносит эти технико-юридические правки, не имеют права изменять смысл закона, а могут лишь дополнять его правильными юридическими формулировками. «Но отследить, менялись запятые или менялась суть закона практически невозможно. Нужно брать текст стенограммы, текст принятый в парламенте и сопоставлять с текстами, которые подписывались спикером и президентом. Если правок сотни, это сделать физически тяжело», — считает Чумак.
«Можно только предложить, что фальсификация закона происходит или в аппарате Рады или в аппарате президента. Но у нас даже на кнопкодавство, которое очевидно тоже является фальсификацией принятия закона, нет никакой реакции. Иногда, если кнопкодавство слишком очевидно, то происходит переголосование закона. Но чаще всего, несмотря на то, что эти факты фиксируют журналисты, даже кнопкодавство сходит с рук. В дальнейшим нужно думать про изменения к Регламенту, чтобы не допустить принятия законов, которые были сфальсифицированы или принимались с кнопкодавством. Но самый результативный способ прекратить такое — это открыть несколько громких уголовных дел. Чего мы на сегодня не видим», — поясняет «Стране» глава КИУ Алексей Кошель.
«То, что происходит в законопроектной работе сейчас — не подделка. Это юридический фашизм. Страну и граждан добивают законами. Показывать все нормы в зале — страшно. Поэтому голосуется одно, а выпускается в мир — другое. Такова суть «парламента воюющей страны». Им просто очень нужны деньги. И власть», — считает экс-парламентарий Елена Лукаш.
