В кабинете Юлии Мостовой, главного редактора отечественного еженедельника Зеркало недели и авторитетного аналитика, взгляд сразу притягивает картина у входа. На ней изображена синяя птица счастья с неожиданным и непомерно большим красным выменем.
“Много доят и поистрепали,— поясняет Мостовая.— Висит как напоминание, что со счастьем так нельзя”.
Как можно со счастьем, национальным и личным, Мостовая рассказывает НВ за несколько часов и спустя одну пачку сигарет.
Пять вопросов Юлии Мостовой
Ваше самое большое достижение?
Я счастливый человек. Люблю свое дело. Люблю своего мужа. Я любима. Живы мои родители. У нас классные дети. И вся эта совокупность является счастьем.
Ваш самый большой провал?
Я плохой бизнесмен. Мы всегда зарабатывали деньги, чтобы выпускать газету, а не выпускали газету, чтобы зарабатывать деньги. Я не смогла найти компромисс между зарабатыванием и Делом с большой буквы. И из‑за этого страдают люди, которые работают в Зеркале недели. Они высококлассные специалисты на очень маленьких зарплатах.
На чем вы передвигаетесь по городу?
Девять лет я ездила по городу на Chevrolet Lacetti. Вот буквально на майские праздники мы ее продали. И теперь это Toyota RAV4.
Последняя прочитанная книга, которая произвела впечатление?
Я очень люблю Людмилу Улицкую. Ее книга Медея и ее дети — просто потрясающая история. Я об этом говорила еще с 1991 года. Крым не украинский, и Крым не российский. Крым — татарский.
Кому бы вы не подали руки?
Много кому. Я это умею делать.
Как политический журналист, она — ровесник украинской государственности, фигура заметная и влиятельная, а основанное ею Зеркало недели все эти годы сохраняет амплуа неангажированного издания для думающих людей.
Уже два десятилетия статьи Мостовой читают все без исключения политики во власти, оппозиция и олигархи, боясь пропустить то, что она напишет о них самих или их главных конкурентах. Причем нередко эти тексты становятся предметом эмоциональных дебатов, обид и откровений — как в правительственном треугольнике, так и в обществе.
Жестом приглашая меня присесть, Мостовая закуривает сигарету и погружается в разговор.
Новейшая история Украины — это вереница возникших и потерянных шансов. Провозглашение независимости, избрание Леонида Кучмы на второй срок, когда он задекларировал резкий разворот в сторону ЕС, но возник кассетный скандал; сам кассетный скандал; Майдан 2004 года, революция достоинства, избрание Петра Порошенко — все это упущенные шансы. Даже избрание президентом Виктора Януковича было шансом, потому что, в моем представлении, нет особой разницы в качестве всех пяти президентов, но в окружении Януковича были люди, которые хотели использовать этот шанс в том числе и для страны.
Анализ причин возникновения и потери шансов обнажил бы не только ответственность политикума, но и общества. Но зачем анализ? Мы просто любим ушами, а потом расплачиваемся хребтом.
Пассионарность и жажда качественных изменений малой части украинского общества пока не может сравняться в весе с общим безразличием. Мы зациклены на том, что есть в нашем дворе, и нам абсолютно все равно, как мы выглядим все вместе. Сравните украинское село с австрийским. Пусть даже хаты подмазаны и дворы прибраны — у австрийцев есть единый стиль, а у нас — кто во что горазд. Наши разномастные заборы — символ нашей разъединенности. Веками над нами была чужая власть, а своего государства не было. Это научило не доверять незнакомыми людям, не объединяться ради общей цели. Отсюда и тотальное кумовство в политике (так безопасно), и сложности с построением гражданского общества.
Долгое отсутствие государственности накладывалось на богатую землю, которая могла прокормить семью. Не нужно строить дамбы, ворочать камни, с кем‑то объединяться, чтобы выжить. Ты можешь все сам сделать со своей семьей. С последствиями этого мы сейчас и сталкиваемся.
Эра олигархов в Украине заканчивается из‑за износа средств производства, на которых они выстроили свой капитал. Кто придет после них — большой вопрос, которым никто не спешит задаваться. А ответ нужен быстро, потому что олигархи — не только коррупция и монополия. Это миллионы рабочих мест, дотация самых рейтинговых СМИ; практически всего спорта. Также это благотворительные взносы в медицину, финансирование основных политических партий, огромные группы людей различных профессий, которые реализуют олигархические проекты или обслуживают их производство. Проблема украинского олигархата в том, что, образно говоря, если разом отстричь голову, то развалится и все тело. Я не знаю, как с этим быть, но не вижу и серьезной дискуссии по поиску ответа.
Что реформировал Порошенко, будучи министром экономики?Коварство Путина в том, что он ударил в момент смены элит, когда прежние уже не адекватны изменениям страны, а будущие — еще не адекватны. Медленно, но уходят люди, пришедшие в политику из бизнеса 90‑х. Они сформировались в особой морали, где нужно было рвать, грызть и ходить по трупам. Они аморальны не потому, что богаты. Они богаты, потому что аморальны. Их неспособность управлять государством с нынешними вызовами очевидна. А мы которые выборы подряд верим, что волки могут стать пастухами.
Люди, которые идут им на смену, пока еще не в состоянии справиться с вызовами. Они уже читают The Economist [авторитетный британский журнал] и видели витрины европейских демократий. Но они еще не понимают, как работает государственная машина. Теория и практика — разные вещи. Политик — такая же профессия, как врач. Оперировать может специалист, а не просто хороший человек. Необходимо в сжатые сроки создавать школы кадров, проходить интеллектуальное возмужание, противостоять соблазнам. Впрочем, и первых, и вторых роднит общая национальная болезнь — тотальная, патологическая самоуверенность.
Шапкозакидательство присуще, практически, каждому из кандидатов на высшие должности. Кто-то приходил с планом хотя бы на первые 100 дней? Это болезнь каждого кандидата в премьеры и президенты, приходящего к власти. От такой же самоуверенности страдает и нынешний премьер Владимир Гройсман. Он не стратег — это очевидно. Он может быть упрям в определенных направлениях. Ему еще предстоит понять, где он может занять позицию и упереться. Находясь в звании максимум майора, он пытается командовать всеми армиями. Когда он обсуждал со своим окружением вопрос повышения тарифов, то прекрасно знал, что нельзя это делать так, как предлагает МВФ, но для этого надо было предложить альтернативу, каким образом зарабатывать деньги и обслуживать долг. Потенциально Гройсман способен на слово нет, но ему не хватает опыта и не достает “вертолетного” взгляда.
“Амбарная книга” Партии регионов — знаковая история о нашей политической культуре. Вместо того, чтобы разобраться, что эта история не про вчера, а метастазы распространяются и на сегодняшний день, все разбираются “из‑за какого забора и кому это прилетело” — кому выгодно. Сейчас важно не слепо верить НАБУ [Национальное антикоррупционное бюро Украины], а дать ему шанс. Для главы НАБУ Артема Сытника — это дело репутации. Для страны — возможность пролечить коррупционную коросту.
Проблема и в том, что мы живем в состоянии затяжного политического склероза. Каждое политическое потрясение вызывает к жизни новый пласт автономных политических аналитиков и читателей. Им кажется, что политическая жизнь в стране началась с момента их заинтересованности ею. Например, для молодых людей Юлия Тимошенко в 2004 году была непререкаемым авторитетом, потому что они никогда не слышали про ЕЭСУ [Единые энергетические системы Украины], а дело Лазаренко — это вообще палеозой.
Людям, пришедшим после революции достоинства, казалось, что Игорь Коломойский — это реальный патриот и спаситель страны. Они и слышать не хотели о том, что за деньги, выведенные им из страны, можно было перевооружить всю украинскую армию. Вспомните хоть какие‑нибудь реформы министра экономики Арсения Яценюка? Но премьерство ему вручили сознательно после осенних выборов. Что реформировал Петр Порошенко, будучи министром экономики? Или что ему не дали реформировать, а он хотел? Нет ответа на эти вопросы. Но он же не на грейдере 1 декабря 2013 года материализовался. Что было до того? Чем он занимался? Он выстраивал Рошен или был всего лишь политическим лоббистом этого бизнеса? Может быть, Вячеслава Москалевского [гендиректора корпорации Рошен] нужно было избрать или премьером назначить? Так почему мы сейчас ожидаем от всех этих людей реформаторства и самопожертвования? Они неплохие мастера разговорного жанра.
На этом этапе хороший политический лидер не может быть хорошим бизнесменом, но должен быть хорошим менеджером. Бизнес ориентирован на получение постоянной личной выгоды, политика — на общественное служение. Власть должна прислушиваться к бизнесу, но не быть им.
Хорошая политическая власть от плохой отличается тем, что она делает добрые дела для людей, которых не знает лично. А плохая — только для тех, кого лично знает. Вообще, все люди делятся на два типа: тех, кто любит получать подарки, и тех, кто любит их дарить. Во власть должны идти вторые.
Сегодня страна требует совсем не записных подходов к реформам. Не подходов МВФ или польских — Польша делала свои реформы совсем в других обстоятельствах. У нас уже нет ни того времени, ни того состояния, с которого они начинали. Нет той помощи от ЕС, и никогда не будет. Страны Европы, даже если захотят, не смогут нам ее оказать.
Потому нам уже сегодня нужна своя бизнес-модель развития. Без нее мы постоянно становимся заложниками требований МВФ, других международных структур и не в состоянии предложить им своих вариантов. Мы могли бы уже давно определить те точки роста, где наша продукция конкурентоспособна на мировых рынках, где мы можем зарабатывать, где государство может защитить производителя.
Самая большая проблема Украины сейчас — даже не коррупция, а профессиональная деградация. Везде. От спецслужб и медицины до образования, госуправления и журналистики. Если мы хотим жить, а не выживать, важно начинать с качества человеческого материала. А это реформа всех уровней образования, когда человек делает правильный выбор специальности, с удовольствием учится и с удовольствием работает. К сожалению, МВФ это не вписывает в меморандум.
Когда человек занимается своим делом, он, во‑первых, максимально эффективен. Во-вторых, он позитивен и счастлив. В-третьих, он может быть коррумпирован лишь с колоссальным трудом. Потому что нет смысла менять счастье самореализации на язву от страха разоблачения. То есть профессиональное тестирование детей, которое сможет помочь их сориентировать не туда, куда родители захотели, а туда, куда ведет их талант, уже спасает общество. Представьте себе, если бы этот фактор был учтен. Сколько бы мы получили эффективных и счастливых людей!
Материал опубликован в НВ №21 от 10 июня 2016 года
